Выставка Илья Глазунов и театр

к 150-летию союза театральных деятелей Российской Федерации

Сценическое искусство, в особенности искусство музыкального жанра, имеет, как известно, синтетический характер. Не удивительно, что и в этой области с особым размахом раскрылся удивительный творческий дар Ильи Глазунова, глубина его проникновения в сферы музыки и поэзии, драматургии, истории и искусства.

«Должен сказать, что для меня театр значит очень много. В детстве я мечтал стать театральным художником», – вспоминал Ильи Глазунов. Первое знакомство И.С. Глазунова с театром состоялось еще до начала Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. В 1940 году он побывал на спектакле «Фельдмаршал Кутузов» в Театре имени Ленинского комсомола. Перед ним предстали образы Суворова, Багратиона и Кутузова. Илья Глазунов вспоминал, что в том спектакле ему навсегда запомнилась фраза Багратиона: «Солдаты, мы сражались вместе, мы сотни верст прошли в пороховом дыму, – отдайте жизнь, но Родины и чести не отдавайте никому!» После спектакля его тетя показала ему закулисье театральной жизни, и эта магия театрального искусства покорила детское сердце. Потрясенный ее красотой и обаянием он смастерил дома из ящика свой маленький театр. В букинистических магазинах искал старинные книги и открытки, увлекся изучением истории и стал рисовать героев Отечественной войны 1812 года. Когда все фигурки были готовы, он начал ставить домашние представления. Детские увлечения прервала война, а его «театр» был сожжен в маленькой буржуйке, обогревавшей в блокадном городе промерзшую комнату их ленинградской квартиры.

Первая работа Ильи Глазунова для русского театра состоялась в конце 1950-х годов, тогда он был приглашен в Московский Театр сатиры для создания афиши к спектаклю. «Не помню, как и кто познакомил меня с главным режиссером Театра сатиры В. Плучеком, очень добродушным и благожелательным человеком, – писал И.С. Глазунов. – Он пригласил меня на репетицию своего спектакля по пьесе Е. Шварца “Тень” и предложил попытать силы в театральном плакате. Я изобразил на красном фоне черную тень, идущую под ручку с кукольной принцессой в короне набекрень. Ведущие актеры дружно одобрили мою работу. Помню, уже тогда популярный актер Андрей Миронов произнес: “Ну, Илья, слов нет – ты театрально мыслишь. Ты – наш!”»

В конце 1970-х годов Илья Глазунов выступил художником-декоратором еще одной постановки. Юрий Шерлинг, главный режиссер только что основанного Камерного еврейского музыкального театра, обратился к нему с предложением создать декорации для мюзикла «Черная уздечка белой кобылице» на музыку самого Шерлинга и стихи Ильи Резника. Этот опыт театральной работы был для художника настолько интересен, что он, ввиду нехватки у театра средств, сделал декорации за свой счет. Они были решены И.С. Глазуновым в духе экспрессивного художественного минимализма, соответствующего сюжетному материалу постановки и созвучного ее музыкальным ритмам. Резонансный показ спектакля состоялся в 1978 году в Биробиджане, а затем – в Москве. Позднее Ю.Б. Шерлинг признавался: «Не было бы Глазунова, не было бы театра. Глазунов в то время сделал для еврейского народа больше, чем все еврейские общины вместе взятые».

В портрете самого Ю.Б. Шерлинга, исполненном двумя годами позднее, композитор и режиссер погружен в мистическую атмосферу театрального действа. Взгляд его несколько отстранен, словно он захвачен мелодией доносящейся музыки.

Стоит отметить, что за многие годы работы над портретами современников, Илья Глазунов запечатлел лик русского и европейского театра и кино XX – начала XXI веков. Это великие русские режиссеры – Сергей Бондарчук, Марк Донской, Михаил Калатозов, композитор и режиссер Юрий Шерлинг, оперная певица Елена Образцова, актрисы Юлия Глизер, Людмила Касьянова, Лариса Лужина и Наталья Гундарева, актеры французского национального театра «TNP», итальянская актриса Джина Лоллобриджида и кинорежиссеры Микеланджело Антониони, Лукино Висконти и Федерико Феллини, польский актер Густав Холобек и многие, многие другие.

Так серия удивительных по своей виртуозности воплощения графических портретов актеров Французского Национального народного театра «TNP», возглавляемого Жаном Виларом, была создана им в 1956 году по предложению журнала «Театр» во время гастролей театра в России. Илья Глазунов вспоминал, что работая над их образами его «поразило нервное одухотворенное лицо Марии Казарес, покорившей советских зрителей в фильме “Красное и черное”; поразило и то, что она, побывав во многих городах мира, считала Ленинград своим любимым городом. При работе над портретом Даниэля Сорано навсегда врезались в память интеллигентность его облика “создателя образа кардинала Ришелье”, солнечность Зани Кампан, а портреты Моник Шометт передали «острую пряность ее красоты».

В 1960 году для Варшавской филармонии И.С. Глазунову заказали графический портрет Шопена. Польский журнал «Доокола свята» опубликовал на обложке его портрет известной польской актрисы Калины Ендрусик. А журнал «Фильм» – портреты знаменитых польских актеров Миколаевской и Густава Холобека. В 1961–1963 годах были созданы портреты всемирно известных деятелей итальянского кинематографа Лукино Висконти, Федерико Феллини, Джульетты Мазино, Эдуардо де Филиппо, Джины Лоллобриджиды, Микеланджело Антониони и многих других. Жемчужиной итальянской серии является портрет актрисы Джины Лоллобриджиды. Ее графический образ был создан всего за 30 минут в московской мастерской художника, всю ее жизнь бережно хранился в ее доме и никогда до его приобретения Галереей Ильи Глазунова в 2024 году не был представлен в России.

Самыми известными театральными работами Ильи Глазунова стали декорации к постановкам опер «Князь Игорь» А. Бородина и «Пиковая дама» П. Чайковского в Штаатсопер в Берлине (1978–1981), «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н. Римского-Корсакова в Большом театре в Москве (1983), спектаклю «Черная уздечка белой кобылице» Ю. Шерлинга в Камерном еврейском музыкальном театре (1978) и балету «Маскарад» А. Хачатуряна в Одесском театре оперы и балета (1982).

В своих декорационных работах И.С. Глазунов продолжил театральные традиции таких русских художников, как В. Васнецов, Н. Рерих, А. Бенуа, К. Коровин и А. Головин, заложивших на рубеже XIX–XX веков основы современного театрально-декорационного искусства. Постановки с декорациями Ильи Глазунова смогли воскресить дух знаменитых «Русских сезонов» и имели триумфальный успех. В колористическом богатстве декораций, световой партитуре спектакля, в исторической достоверности и художественной выразительности каждой детали оформления, проникнутых единством творческого решения, зримо раскрывались, в соответствии с замыслом композиторов, конфликты и характеры действующих лиц, целостный образ произведения. Интересно, что их театральная природа при этом не препятствует восприятию этих работ и как иллюстраций к литературному первоисточнику, на основе которого рождались, например, оперы «Князь Игорь» или «Пиковая дама».

В 1978 году в ГДР проходила персональная выставка Ильи Глазунова. Своеобразие жанров, неповторимая индивидуальная манера его произведений покорили директора Штаатсопер в Берлине, известного музыканта Х. Пишнера. Он предложил художнику создать декорации к любой постановке русской классической оперы. Не раздумывая, Илья Глазунов сделал выбор – «Борис Годунов». К сожалению, одноименная опера уже была поставлена в театре. «Тогда – “Князь Игорь”, – ответил художник». «Князь Игорь» и сегодня считается одной из лучших и главных русских опер. Опера в четырех действиях с прологом была написана на основе памятника древнерусской литературы «Слово о полку Игореве». Монументальная партитура А.П. Бородина поражает богатством звучания и эпическим размахом; она создает столкновение и взаимопроникновение двух противоположных миров – Древней Руси и Азии.

Эскизы декораций к опере Илья Глазунов создавал в Москве. Еще в юности художник посещал древнерусские города: Углич, Тутаев, Суздаль и Плес. Был он и на месте древнего Путивля. Важной задачей при работе над декорациями И.С. Глазунов видел воплощение в зримых образах замысла А.П. Бородина. Он старался создать не просто эскизы, а воссоздать историческую правду, наполнить их духом эпохи Киевской Руси XII века. История Древней Руси, ее архитектура, уникальность и самобытность, сказки, былины, предания, герои и исторический эпос вдохновили художника на создание поистине сказочных и в то же время исторически точных картин.

Когда эскизы были закончены, Илья Глазунов снова отправился в Германию, чтобы представить на суд берлинскому театру свою работу. В Штаатсопер пришли в восторг: эскизы были изумительно красивы, многогранны и представляли собой настоящие образы-картины. Но встал вопрос, как воплотить замысел художника, как показать богатство декораций? С такими сложными образами Штаатсопер на тот момент еще не сталкивался. Берлинский театр имел одну из лучших сценических техник, но большая часть оборудования не работала или никогда не использовалась. Упорство и ответственность Ильи Глазунова способствовали устранению технических неполадок и изучению специалистов театра всех возможностей собственной сцены.

Вместе с Ильей Глазуновым в Штаатсопер был направлен заведующий постановочной частью Большого театра Г.В. Шевелев. Профессионал своего дела, он вспоминал, каким был творческий процесс, и что Илья Глазунов не просто руководил художественной частью постановки, а зачастую сам помогал мастерам воплотить в жизнь его идею: «Когда просматривались декорации одной из сцен спектакля театра, сотворенные с присущим немцам тщанием лучшими специалистами театра, Глазунов вскочил из кресла и буквально возопил: “Что это за небо?! Что за облака?! Это же не облака, а дохлые зайцы!” А облака были сделаны из нашитых кусков тканей, подбитых ватой. <…> А в театре следующий день – выходной. Тогда мы пошли в мастерскую театра, где два человека с бородками выдали нам ведра для красок, кисти и воду. Затем мы приступили к росписи декораций. Потом началась их перемонтировка. И все это было сделано за один день!»

Свое проникновенное понимание оперы «Князь Игорь» Илья Глазунов воплотил в восьми декорациях. Интересно, что в этих работах очевиден его авторский стиль, неповторимый художественный почерк, но при этом как гармонично они сочетаются с идеей А.П. Бородина. Бородин объяснял свою эстетическую позицию так: «По-моему, в опере, как в декорации, мелкие формы, детали, мелочи не должны иметь места: все должно быть писано крупными штрихами, ясно, ярко и, по возможности, практично в исполнении, как голосовом, так и оркестром».

Уникальность театральных образов, созданных художником в Штаатсопер в Берлине, заключается, прежде всего, в том, что в них нет «шаблонности» и «бутафории», которая практиковалась в театрах второй половины XX века. В то время декорации для спектаклей создавались в духи авангардизма; сложные сценические образы и материалы не использовались вовсе. И.С. Глазунов вспоминал, что «немцы заявили Б.А. Покровскому, что им надоел авангардизм собственных театральных художников». Авангард и любые проявления нереалистического искусства были чужды художнику. К примеру, увидев в Штаатсопер постановку Вагнера, он был возмущен издевательством над творением великого композитора. Каждая же театральная картина Ильи Глазунова создала индивидуальный, неповторимый реалистический и поэтический художественный образ. Монументальность, масштабность замысла, удивительно поэтичные и в тоже время исторически реалистичные декорации Ильи Глазунова произвели небывалый фурор в театральной жизни Германии.

Осенью 1980 года И.С. Глазунов начал работу над художественным оформлением оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама», премьера которой прошла в том же театре в Берлине. Вершина оперной драматургии великого русского композитора П.И. Чайковского была написана им всего за 44 дня. «Или я ужасно ошибаюсь, или “Пиковая дама”, в самом деле, шедевр», – писал П.И. Чайковский Великому князю Константину Константиновичу.

Действия оперы разворачиваются в Петербурге конца XVIII века. «Увлекательная задача – показать обстановку роскошного Петербурга XVIII столетия и, с другой стороны, трагедию человеческих душ», – писал Илья Глазунов. Художник вспоминал, что работал над постановкой с большим напряжением и чувством ответственности. Для него было важно создать глубоко реалистические декорации, которые бы, безусловно, соответствовали замыслу композитора и автора либретто и воплощали бы среду, где действуют герои оперы. И.С. Глазунов отмечал, что занавес в театре – это картина, которая с одной стороны служит фоном для актера, но с другой стороны именно она дает зрителю первое впечатление о постановке и погружает его в атмосферу эпохи.

К опере «Пиковая дама» Илья Глазунов написал семь картин, которые согласно режиссерскому замыслу должны были быстро сменять друг друга. Ему удалось создать образы, которые стали не просто ярким фоном, а декорациями, реалистически воплощающими среду, где действуют и живут ее герои. Перед зрителями предстал пронизывающий холодом вечерний Петербург с замерзшей Невой, Зимний дворец и Летний сад, так хорошо знакомый художнику, а для образного решения бального зала и крепостного театра художник обратился к интерьерам дворцов в Останкино и Архангельском.

В 1983 году на сцене Большого театра в Москве был представлен спектакль «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», над созданием которого вдохновенно трудились дирижер Евгений Светланов и режиссер-постановщик Роман Тихомиров, а его оформление, отмеченное министром культуры П. Демичевым как лучшее за последнее десятилетие, было исполнено Ильей Глазуновым. «Помню, с каким восторгом на премьере встречалась каждая смена декораций – море аплодисментов – и нескончаемые овации в финале!», – вспоминал писатель-прозаик В. Новиков.

С темой этого выдающегося творения русской музыкальной классики И.С. Глазунов познакомился еще в 1963 году, когда работал над иллюстрациями к романам П.И. Мельникова-Печерского и посещал Нижний Новгород, Заволжье, город Семенов и озеро Светлояр, где согласно народным легендам, под водами скрыт «до времени означенного» град Китеж. «Я думаю, что это самая русская опера. Гений композитора объединил сокровенные легенды русской народной души, русского эпоса. Каким высоким примером предстают для нас целомудренность и чистота девы Февронии, воинская доблесть и жертвенность молодого княжича Всеволода, принявшего бой с врагами, когда все пали в страшной битве! Важен и поучительный образ Гришки Кутерьмы – предателя, который приводит врагов к граду Китежу!», – вспоминал Илья Глазунов.

Театральные постановки с декорациями Ильи Глазунова имели триумфальный успех не только среди зрителей, но и в театральной среде. Музыкальная критика того времени отмечала в них потрясающе точное воплощение времени действия. В частности, о постановке балета «Маскарад» А. Хачатуряна в Одесском театре оперы и балета (1982) писали, что «декорации погружают зрителей в 40-е годы XIX столетия; удивительной иллюзорности достигают перспективы интерьеров, увы, почти забытые театром». И все же главное в них бесспорно – сюжет, эпический образ, на фоне которого разворачивалось актерское действие, увлекающего зрителей в мир великой русской культуры. «Из своей работы в музыкальном театре я вынес твердое убеждение, что искусство художника сцены заключается в двух вещах. Первое: реализм декораций должен точно отражать замысел композитора. И второе: главнейший компонент – это свет, который в образно воссозданной обстановке всего действия и каждой мизансцены рождает магию театрального искусства».