К 60-летию первой выставки художника в Италии

Фотохроника персональных выставок Ильи Сергеевича Глазунова – наглядная история мирового признания художника. Выставки его произведений проходили во многих городах России, Европы, Азии и стран Латинской Америки. Была в его биографии и одна особенная выставка, которая открыла миру великого гения Ильи Глазунова.

В 1959 году в Италии вышла книга известного итальянского искусствоведа и критика Паоло Риччи о творчестве молодого художника Ильи Глазунова. В ней Паоло Риччи писал о неслыханном доселе в советском искусстве “бунте” против соцреализма художника-нонкоформиста Ильи Глазунова, чьи работы потрясли не только московских зрителей его персональной выставки 1957 года, но и многих европейских интеллигентов. В этой книге были опубликованы и произведения, представленные на выставке.

В начале 1960-х годов в Москве жил и работал известный итальянский кинорежиссер Джузеппе Де Сантис. Он познакомился с Ильей Сергеевичем Глазуновым и стал частым гостем в его мастерской и другом художника. Случилось это накануне Московского Международного кинофестиваля.

В 1961 году в Москве состоялся Международный кинофестиваль. Многие итальянские режиссеры и актеры, посетившие Москву в те дни, прочли книгу Паоло Риччи и мечтали познакомиться с талантливым русским художником и своими глазами увидеть его произведения. Момент знакомства с всемирно известными итальянцами Илья Сергеевич подробно описал в своей автобиографической книге “Россия распятая”: “Все старания знаменитых Лукино Висконти, Эннио де Кончини, Альберто Фиоретти, ослепительной Джины Лоллобриджиды и других “звезд” мирового кино разыскать меня в Москве были тщетны. Спасибо моему другу, известному итальянскому кинорежиссеру Джузеппе Де Сантису <…> Он буквально перед окончанием фестиваля дал им мой адрес и телефон. Так в самый канун своего отъезда им удалось найти меня. <…> “У нас есть только 2 часа, и мы хотели бы иметь 4 графических портрета”, – сказал великий Лукино Висконти. Я с жаром принялся за дело. Моя привычка и умение концентрировать свою творческую волю принесли необходимый результат. Четыре портрета были закончены. Я был счастлив, а восторгу моих “моделей” не было границ. Увидев мои работы к Достоевскому, Лукино Висконти предложил, чтобы я сделал вместе с ним фильм “Белые ночи”, где я был бы не только художником картины, но и сорежиссером и главным героем – Мечтателем. Лоллобриджида тут же подарила мне свою фотографию с трогательной надписью: “Я встречала многих художников, но никому из них не удавалось поразить меня, как Илье Глазунову, своим трогающим душу великим искусством; пусть же хранит он память обо мне и мою любовь”.

Прощаясь с художником в мастерской, итальянские гости спросили его, что им нужно сделать, чтобы он смог написать их портреты маслом, в спокойной обстановке. “Или вы оставайтесь в Москве, или я приеду в Рим”, – ответил Илья Сергеевич. Поездка в Рим… Представить себе такое в Советском Союзе было практически не возможно. И художник прекрасно это понимал. Но судьба распорядилась иначе. Оказалось, что желание позировать великому русскому художнику оказалось сильнее любых преград и запрета на выезд из Советского Союза.

С 1961 по 1963 год всемирно известные деятели итальянского искусства отправляли множество телеграмм в Министерство культуры СССР, требуя приезда Ильи Глазунова в Рим. Все это время художник посещал курсы итальянского языка. Наконец, получив весной 1963 года разрешение Министерства культуры на выезд за границу, Илья Глазунов отправился в Рим по приглашению Лукино Висконти, Федерико Феллини, Джины Лоллобриджиды, Джузеппе де Сантиса, Альберто Моравиа и других деятелей итальянской культуры. Для возможности проведения персональной выставки Илье Сергеевичу позволили взять с собой чуть более двадцати работ, небольших по размеру, исполненных маслом, пастелью и его любимым материалом – жирным углем, так называемым “соусом”. После чего, согласно списку, он должен был вернуть все произведения в Москву.

“Я ехал в Рим, как в город мечты своей юности”, – вспоминал позднее Илья Сергеевич. Еще в годы обучения в Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина художник впервые познакомился с великим наследием римской культуры: почтенный профессор, директор академического музея А.А.Починков проецировал со стеклянных диапозитивов на старую простыню, заменившую экран, фотоснимки достопримечательностей Рима повторяя: “Сейчас, дети, мы совершим поездку в солнечную Италию, где должен побывать каждый будущий художник”. “Раскрыв рты, сидели мы, мальчишки послеблокадного Ленинграда, забыв холод и голод”, – писал Илья Глазунов. И теперь отправляясь в Рим, художник не мог поверить, что совсем скоро он увидит родину великого искусства и сможет приобщиться к дыханию истории Вечного города, куда стремились русские художники и где изучали античную и римскую классику благодаря попечительству Императорской академии художеств XVIII – XIX веков. “Это мгновение полноты и счастья бытия я никогда не забуду. Была ранняя весна 1963 года… До конца дней буду помнить, как впервые в лунном свете любовался собором Святого Петра, великим творением итальянского гения, невольно вспоминая чем-то похожий на него Монферанов Исаакий в моем Петербурге”, – вспоминал Илья Сергеевич.

На следующий день после прибытия в Рим состоялась долгожданная встреча художника и Джины Лоллобриджиды на вилле актрисы на Аппиа Антика. “Наконец-то ты здесь! Мы победили! Мир для тебя открыт!”, – воскликнула Джина Лоллобриджида.

И первой итальянской работой художника стал портрет Джины Лоллобриджиды. Место для создания портрета было выбрано сразу – вилла актрисы. Но в каком платье писать портрет? Архивные кадры сохранили многое: и процесс работы над картиной и даже выбор актрисы подходящего наряда. Для образа Джины было выбрано платье из плотного розового атласа с переливами, в котором она снималась в одном из последних фильмов про эпоху Наполеона. Оно напомнило художнику одеяния красавиц эпохи Возрождения на полотнах Тициана и Веронезе. “Фон я решил сделать светло-жемчужным, ¬– вспоминал Илья Глазунов. “Браво, – одобрила Лоллобриджида, – так будет более современно и лаконично”.

Джина Лоллобриджида устроила торжественный прием в честь приезда в Рим русского художника Ильи Глазунова, на который было приглашено все великосветское общество, но прежде всего многие знаменитые люди искусства. Многих художник знал по итальянским фильмам, но большинство видел впервые. Среди гостей, конечно, были и великий кинорежиссер Лукино Висконти и Федерико Феллини, актриса Джульетта Мазина, Моника Витти и режиссер Микеланджело Антониони.

“Мне выпала честь работать над портретами многих знаменитостей – от Альберто Моравиа до знаменитой английской актрисы Даун Аддамс, жены принца Витторио Массимо”, – вспоминал Илья Сергеевич, – “Особенно запомнилась работа над портретом Федерико Феллини: яркая и выразительная внешность, огромный темперамент, подвижное, волевое лицо римского кондотьера. И Мазина, тихая и скромная; замкнутый, ушедший в себя Антониони, который словно боялся расплескать содержимое драгоценного сосуда, где были тайны его будущих творческих замыслов”.

В Италии художник познакомился с известным художником-коммунистом Ренато Гуттузо. В его мастерской за два сеанса Илья Глазунов закончил портрет Гуттузо. Рисунок был создан любимым графическим материалом Ильи Сергеевича – соусом. Портрет понравился Гуттузо. “Техника у тебя, конечно, виртуозная, и мне интересно, как ты меня видишь. У нас в Италии рисуют не так”, – отмечал он.

Спустя месяц пребывания в Риме итальянские поклонники творчества Ильи Глазунова решили устроить его персональную выставку. Из России художник привез около 20 своих работ, многое к тому времени уже создал в Италии. Посольство СССР в Риме и Союз художников СССР выступили категорически против проведения выставки. Против выставки выступил и Ренато Гуттузо, который ранее так восхищался творческой самобытностью произведений Ильи Глазунова. “Он сказал мне первую фразу, которую я помню по сей день, – писал Илья Сергеевич в своей автобиографической книге “Россия распятая”, – “Ты наделал мешок ошибок”. “Каких”, – спросил я. “Итальянские художники, живущие здесь, в том числе и я, за всю жизнь не имели о себе столько прессы, сколько ты за один месяц! В каждом интервью ты повторяешь, что не любишь в равной степени и абстракционизм, и социалистический реализм”.

Утром следующего дня Илья Сергеевич Глазунов отправился к руководству коммунистической партии Италии к Лучиано Романьоли (1924-1966) – итальянскому политику, депутату Итальянской республики, с которым еще в Москве его познакомил Джузеппе Де Сантис. Романьоли интересовался археологией и древнерусским искусством, прекрасно знал и восхищался картинами художника. “А какие работы ты привез?”, – спросил он художника. “Русского Икара” и Достоевского привез? А “Суздаль”? Это хорошо, я их помню по Москве. Имей в виду, что руководство итальянской компартии не против твоей выставки. Во-первых, надо вызвать из Неаполя автора книги о тебе. Во-вторых, думаю, что твою выставку лучше всего сделать в галерее “La Nuova Pesa” (“Новые весы”). Она в центре города”. Через несколько дней произведения Ильи Глазунова уже были в галерее.

Открытие выставки было запланировано на 26 апреля. Итальянской публике Илья Глазунов представил 41 произведение живописи и графики. В своих воспоминаниях о том дне он писал: “Какой знаменательной датой в моей биографии художника стал этот день. Я так готовился к нему! Мне было 33 года. На открытии моей выставки я был, как, впрочем, и всегда в такие торжественные дни моей жизни художника, словно во сне. Пришло столько народа, что никто не ожидал. Помню, как в блицах фотоаппаратов, в свете наведенных прожекторов я пожимал руки и благодарил всех, кто нашел время прийти на мой вернисаж. Особенно запомнилась встреча с Марио дель Монако, который радостно сказал мне, что его пророчество сбывается – я скоро завоюю весь мир…”.

Фотохроника персональной выставки Ильи Глазунова запечатлела не только ее почетных гостей, но и произведения, представленные в экспозиции. Сохранился и небольшой по объему каталог выставки. Графический портрет Ф.М.Достоевского 1961 года (принадлежит собранию Государственной Третьяковской галереи) был размещен на обложке каталога выставки. Среди русских и итальянских мотивов в живописи и графике Ильи Глазунова выделялся знаменитый образ “Русский Икар”.

Произведение Ильи Глазунова “Русский Икар” 1964 года хранится в Третьяковской галерее, а ныне экспонируется в Картинной галерее Ильи Глазунова на Волхонке. Первый вариант этого знакового произведения в появился значительно раньше и был представлен уже на его первой персональной выставке 1957 года и на выставке в Риме. Именно его и вспоминал Лучиано Романьоли. Художественное решение данного образа стало одним из первых обращений Ильи Глазунова к русским иконописным традициям в собственном творчестве.

Один из самых узнаваемых итальянских образов и любимых посетителями Картинной галереи Ильи Глазунова – графическое произведение “Римская девушка”. Точность и полнота воплощения Ильей Сергеевичем Глазуновым образа, самой атмосферы города объясняется не только его удивительной способностью улавливать тончайшие особенности портретных черт и архитектуры пейзажа. Художник обладал высшим даром поэтико-драматического восприятия мира.

Большую часть экспозиции занимали портреты. Многие из них и по сей день находятся в собраниях портретируемых и их семей. Некоторые из них теперь принадлежат собраниям Московской государственной картинной галерее Ильи Глазунова и Государственной Третьяковской галерее.

Важной чертой своих портретов Илья Глазунов всегда считал “изображение музыки души человека”. Эта особенность творческого почерка художника видна и в ранних портретах. Удивительно тонко передано настроение в небольшом по размеру портрете Лучано Романьоли. Произведение написано в этюдной манере, без излишней натурализации образа. Романьоли изображен в строгом сером костюме с галстуком, но взгляд глубокий и мечтательный устремлен куда-то вдаль.

Графический портрет кинорежиссера Микеланджело Антониони (1912-2007) исполнен любимыми материалами художника – соус и пастель. В портрете итальянского кинорежиссера и сценариста Илья Сергеевич отразил всю философию творчества М. Антониони: классика европейского авторского кино называли “поэтом отчуждения и некоммуникабельности”. Илья Глазунов изобразил его погруженным в себя, с грустью и задумчивостью смотрящим на зрителя.

На следующий день после открытия выставки в итальянской прессе вышли статьи “Художник, плывущий против течения”, “Илья Глазунов опровергает постулаты соцреализма” и многие другие, которые, разумеется, не могли понравиться Министерству культуры СССР.

В последний день работы выставки была устроена пресс-конференция в клубе иностранной печати. Газета “Мессаджеро” отметила, что Илья Глазунов не поднимал шума вокруг своей личности, но вызвал грандиозный успех высотой своего искусства. А авторитетная газета “Коррьере делла сора” опубликовала, что “прощается с Италией Глазунов, которого называют Достоевским в живописи”. Пресса СССР при этом не упомянула ни слова, что в Италии прошла выставка советского художника. На русском языке вышла только одна статья антикоммунистической газеты “Посев”, в которой после анализа творчества художника был сделан следующий вывод: “Весьма трудно себе представить, чтобы власть оставила И.Глазунова в покое, хотя он и не скомпрометировал себя в ее глазах политически. Но все его творчество, насквозь пронизанное духом русскости, не может не действовать на сознание и чувства народа, и особенно молодежи, как колокол, зовущий в ночной пурге к теплу и свету сбившегося с дороги путника. Мы пожелаем И.Глазунову, чтобы он выстоял в предстоящей борьбе за право творить так, как ему до сих пор подсказывала совесть русского художника”.

Часть произведений Ильи Глазунова, сразу после окончания выставки, были приобретены ее знаменитыми гостями – Джульеттой Мазиной, Марио дель Монако и Лукино Висконти. И как была права великолепная Джина Лоллобриджида… После первой итальянской выставки художника мир действительно стал открыт для несравненного таланта великого гения Ильи Глазунова.